Путь посторонним преграждала металлическая дверь, но, когда открылась смотровая щель, в которой показались зеленые глаза с огромными накладными ресницами, дверь немедленно распахнулась.

Женственный взгляд на самом деле принадлежал здоровенному чернокожему мужику на две головы выше Максима: мускулистые руки, длинное красное платье с блестками, парик того же цвета в стиле Мэрилин Монро – в общем, американский баскетболист, вырядившийся как танцовщица кабаре.

– Ба, дорогуша, давненько тебя не было! – низким голосом воскликнул он.

Поскольку жандарм молчал, ряженый баскетболист продолжил:

– Поучаствуешь или только полюбуешься?

Вместо ответа Максим взял одну из масок, выложенных на стойке, и прошел, отодвинув тяжелую портьеру черного бархата.

Гремела музыка, непрерывно мигали стробоскопы; ему пришлось замедлить шаг, чтобы приноровиться к этой звуковой и визуальной атаке. Обоняние тоже подверглось атаке: запах электронных сигарет с ментолом, алкоголь, латекс, каучук, свечной воск и смазка.

Мимо него, почти касаясь, скользили ночные существа, полумужчины, полуженщины, передвигающиеся на четвереньках рабы, тела с татуировками и пирсингом в самых невероятных местах. Здесь все было призвано удовлетворить самые постыдные фантазии, предаться практикам, на которые косо смотрело общество; но здесь никто никого не судил и не осуждал, все были свободны и податливы.

Максим сделал глубокий вдох и наконец-то проникся окружающей атмосферой. Он не показывался здесь с того момента, как был отправлен в вынужденный отпуск, и, судя по охватившей его приятной расслабленности, этой обстановки ему не хватало.

Подчиняясь единственно телесной памяти, он, похоже, двигался как автомат. Миновав два коридора, он оказался перед обитой дверью, открыл ее и проскользнул в комнату.

Освещение было совсем слабым, он с трудом различал, есть ли кто-нибудь внутри.

Максим вытянул руку и откинул занавес, за которым скрывалось прямоугольное окно, выходящее в новое пространство. Зеркальное стекло – таких же размеров, как и то, что использовалось в кабинетах для допроса и наблюдения, – отделяло его от зрелища по другую сторону.

Там разыгрывалась сцена, которую сочли бы предосудительной блюстители строгой морали; но участники – все совершеннолетние и вменяемые, – вопреки всем условностям, явно получали удовольствие.

Мужчина среднего возраста, руки и ноги которого были прикованы кандалами, подставлял свое тело стройной, атлетического сложения молодой женщине, и та входила в него с помощью страпона, в то время как человек, чей пол невозможно было определить из-за надетого на него цельнокроеного латексного комбинезона, хлестал его по гениталиям кожаной плеткой.

Но Максим пришел сюда не за этим. Понаблюдав несколько минут за необычной сценой, он почувствовал, что чье-то горячее дыхание коснулось его шеи. По телу прокатилась темная волна.

– Наконец-то ты вернулся, – голос мог принадлежать и мужчине, и женщине.

Словно сработал условный рефлекс, Максим тут же разделся, оставив только маску, уже столько лет гарантировавшую ему анонимность, и растянулся на полу.

Существо неопределенного пола, с длинными гладкими черными волосами и затянутой в алый винил грудью, начало мягко топтать его спину. Головокружительной высоты шпильки лаковых лодочек на платформе, того же кровавого цвета, что и белье, погружались в кожу молодого человека, давя мускулы и сухожилия, зажимая нервы и буравя плоть.

Боль помогала ему воссоединиться с миром, которого он больше не понимал, и в едва переносимом страдании ему порой удавалось получить ответ на свои вопросы.

10

Брюно Коста сдержал слово. Он по доброй воле явился в отделение жандармерии Анси. Капрал любезно предложил ему кофе в ожидании, пока освободятся Борис и Максим, но тот отказался.

Это был маленький, робкий человечек с сальными каштановыми волосами и лоснящимся лицом. Он держался замкнуто и, казалось, готов был в любой момент спрятаться в невидимый панцирь. Он беспрерывно вертелся на стуле, стараясь при этом стать как можно незаметнее. Пытаясь оглядеться, он до упора косил влево и вправо глазами, как очумевший хамелеон.

Когда Борис басом окликнул его, Брюно чуть не подпрыгнул.

– Господин Коста? – повторил тот, становясь перед ним. – Пожалуйста, пройдите с нами.

На лбу у человечка тотчас выступила испарина, он покорно последовал за жандармами в кабинет для допроса.

Максим протянул руку, указывая ему на стул.

Губы обвисли, веки слегка напряжены, глаза чуть вытаращены, брови приподняты: Коста явно испытывал страх. От него несло дешевым парфюмом – попытка преодолеть болезненный страх смерти.

Синерголог не спускал глаз с рук и лица допрашиваемого, подстерегая мельчайшие знаки. Этот тип был открытой книгой.

Когда зачитывали его данные, он украдкой почесал мочку левого уха – бессознательное подтверждение, что речь идет именно о нем.

– Говорит ли вам о чем-нибудь имя Нины Грокис-Стейнер?

– Нет, ни о чем не говорит, – робко ответил тот.

Его зрачки на мгновение расширились, он опустил руки на колени – очевидно, солгал.

– Вы уверены, что ее не знаете? Возможно, не по фамилии, а просто как Нину? – упорствовал Павловски.

При повторном упоминании этого имени Брюно почесал верхнюю губу – лук Купидона.

– Нет, я не знаю никакой Нины, – категорически заявил он.

Борис шевельнулся на своем стуле и вздохнул, прежде чем продолжить:

– Господин Коста, в нашем распоряжении имеются сведения, позволяющие утверждать, что вы знакомы с некой Ниной Грокис-Стейнер.

И снова человечек скользнул указательным пальцем по philtrum – желобку между верхней губой и носом – и почесал его основание. Сомнений больше не оставалось: между ним и девушкой существовали некие сексуальные отношения. Если Нина была проституткой, в чем уверена вся бригада, установить эту связь можно в два счета.

Брюно также неоднократно отводил лицо влево, потупившись. Субъект безотчетно выражал стыд.

Максиму не потребовалось много времени, чтобы набросать эмоциональный и коммуникативный профиль этого человека, что позволило ему взять допрос в свои руки.

– Господин Коста, – начал он спокойно и доброжелательно, – я буду играть с вами в открытую. У нас есть все основания полагать, что с Ниной произошло нечто серьезное. Нам неизвестно, где она, и мы пытаемся сделать все возможное, чтобы ее отыскать. Мне совершенно неинтересно знать, чем она занималась в жизни и чем с ней занимались вы.

Он сделал паузу, чтобы понаблюдать, какой эффект произвела его тирада. Черты лица допрашиваемого начали медленно расслабляться, его руки перестали судорожно сжиматься: мало-помалу он проникался к ним доверием.

– Если Нина спала с вами за деньги, это не наша проблема, вы здесь не из-за этого. Но мы считаем, что вы располагаете сведениями, жизненно важными для нашего расследования.

Снова молчание. Максим продолжил:

– Вы же клиент Нины, господин Коста?

Брюно наполнил легкие воздухом и поднял голову.

– Да, – ответил он дрожащим голосом. – Но это не то, что вы думаете, мы не… ну… это не сексуальное.

– П-пэшница? [15] – тут же уточнил Максим, сознательно употребив жаргонный термин, который был в ходу на сайтах онлайн-проституции.

– Да, именно.

Сам того не ведая, Брюно Коста только что сообщил им новую деталь, которую Максим поспешил использовать.

– Какой сайт?

– А?

– Ты же наверняка нашел Нину на эскорт-сайте, верно?

Стоило ему подцепить рыбку, и синерголог сразу переходил на «ты», что приносило двойную пользу: ставило его на одну доску с собеседником, а главное – усиливало давление. Мужчина утер блестевший лоб.

– Э-э-э… да.

– Ну так дай нам адрес, пожалуйста.

Коста сделал вид, что роется в памяти, чтобы вспомнить интернет-сайт, на который заходил по многу раз в неделю на протяжении долгих лет.